Вандализм как художественное средство

На произведения искусства нападают по разным причинам — политическим, религиозным или от злости и душевной болезни. Но иногда разрушение чужого творения видится способом создать свое

Самая частая причина, по которой совершают нападения на произведения искусства, — выражение политического протеста. По крайней мере, так говорят сами преступники. 25 мая Игорь Подпорин трижды ударил картину Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» стойкой ограждения, не согласившись с содержанием экспонируемого в Третьяковской галерее полотна, которое представляет русского царя безумным тираном. Мэри Ричардсон в 1914 году изрезала всю спину «Венере с зеркалом» Веласкеса в лондонской Национальной галерее, чтобы привлечь внимание к правам женщин. В 1985 году Бронюс Майгис облил кислотой рембрандтовскую «Данаю» в Эрмитаже и объявил себя литовским националистом. В 2009 году россиянка бросила сувенирную кружку в «Джоконду» в Лувре — кружка разбилась о защитное стекло; по одной из версий, причиной стал отказ в получении французского гражданства.

На втором месте у вандалов, по-видимому, растревоженные религиозные и этические чувства. Сто лет назад, видимо, именно они заставили Абрама Балашова кричать: «Довольно крови!», — полосуя ножом того же «Ивана Грозного и сына его Ивана». Оскорбленными религиозными чувствами объяснили свои действия люди, называющие себя православными активистами и разгромившие в августе 2015 года работы Вадима Сидура на выставке в московском Манеже. Зрелище Пьеты Микеланджело в соборе Святого Петра в Риме заставило в 1972 году психически нестабильного геолога начать крушить скульптуру молотком, крича: «Я Иисус Христос!» В 2016 году работы Джока Стерджеса в Центре фотографии имени братьев Люмьер в Москве облили мочой, заподозрив автора в педофилии. 

Таким случаям несть числа. Однако есть примеры разрушения картин или нанесения им ущерба с целью создания нового художественного произведения. Так сказать, вандализм как художественный прием.

Самый блестящий пример — знаменитый «Стертый де Кунинг» Роберта Раушенберга. В 1953 году Раушенберг, один из основателей поп-арта, показал на выставке работу под названием «Стертый рисунок де Кунинга». Действительно, это был листок бумаги со стертым карандашным наброском Виллема де Кунинга (его Раушенберг получил в подарок от автора). Смысл и ценность этого эксперимента давно отрефлексированы: это попытка поставить под сомнение идею традиционного искусства. Внесенный в музей писсуар или пылесос может стать искусством. А может ли стать самостоятельным произведением одного художника уничтоженная им работа другого художника?

Российский художник Александр Бренер позволил себе гораздо более радикальный жест: в 1997 году нарисовал зеленой краской из баллончика знак доллара на супрематическом «Белом кресте» Казимира Малевича. Так как дело было в амстердамском Стеделейк-музее, а Малевич стоил несколько миллионов, художественная общественность склонилась к осуждению этой акции и отказалась признавать новое произведение с двойным авторством Малевич — Бренер. Краску смыли, Бренер отсидел. Однако идея оказалась живуча: несколько лет назад некто Владимир Уманц подписал своим именем полотно Марка Ротко в Тейт Модерн. Ай Вэйвэй бил древнюю китайскую вазу; потом на выставке другой художник разбил вазу Ай Вэйвэя. В 1986 году некий художник разрезал на куски абстрактное полотно Барнетта Ньюмана «Кто боится красного, желтого и голубого III» (тоже в Стеделейк-музее) — он изучил теорию современного искусства и вдохновился его критической составляющей. Его поймали, он отсидел и через девять лет вернулся в музей, чтобы разрезать еще одну картину. 

Современные британские художники братья Чепмен сделали громкий проект с «улучшенными» портретами неизвестных (и малозначительных) художников XVIII–XIX века из их собственной коллекции — изображенным на них персонажам они пририсовали странные носы и уши, повысив их стоимость в десяток раз (выставку этих портретов привозила в Москву галерея «Триумф»). Совсем анекдотическим оказался случай с «пушистым Иисусом» — в испанской провинции пожилая прихожанка так подновила в храме голову Христа (в композиции «Се человек» художника Элиаса Гарсиа Мартинеса), что он стал похож на лохматую обезьянку. Изображение стало популярным (говорят, его даже печатают на сувенирных футболках) — в то время как о Мартинесе, работавшем на рубеже XIX–XX века, никто и не вспоминал.

Искусство, особенно хорошее искусство, всегда тревожит. Произведения искусства беззащитны перед вандалами, какие бы цели они перед собой ни ставили и какой бы славы в итоге ни достигли. Даже акт искренней любви может нанести ущерб — следы губной помады поклонницы творчества экспрессиониста Сая Твомбли так и не удалось удалить с полотна, выставленного в Музее современного искусства в Авиньоне. 

Источник: theartnewspaper.ru