Константин Акинша: «Музейные ценности часто становятся заложниками большой политики»

Прошедшая в Эрмитаже проверка комиссии Минкультуры снова заставила говорить о «секретном искусстве». Музейные распродажи 1920–1930-х годов и судьбу военных трофеев TANR обсудила с искусствоведом Константином Акиншей

После очередной проверки Министерства культуры в Государственном Эрмитаже, завершившейся в начале апреля, был временно запрещен к распространению сборник архивных документов 1930-х годов о распродажах музейных экспонатов. Часть оригиналов этих документов с грифом «секретно» вывезена из Эрмитажа по актам «временного хранения». Как пояснили в музее, у них нет лицензии на хранение секретной документации, но, как только музей ее получит, документы вернутся. Эмоциональное обсуждение события в соцсетях и СМИ снова подняло тему потерь, которые понесли российские музеи в первые десятилетия советской власти и в годы войны. Константин Акинша, искусствовед, публицист, куратор, автор книг о перемещенных ценностях, рассказал TANR о распродажах из Эрмитажа в 1920–1930-е годы, о судьбе военных трофеев и предметах искусства, которые становятся заложниками политиков.

Как вы оцениваете ситуацию в Эрмитаже после проверки Минкульта?

Иначе как нелепой комедией я бы все это не назвал. Это все равно что накладывать гриф «секретно» на первые декреты советской власти, провозгласившей, что Октябрьская революция свершилась. Об этих распродажах давно уже все известно, с документами познакомились все, кто интересовался этой темой, их давно все обсудили. Что можно тут скрывать?

По-вашему, тема распроданного искусства сегодня уже неактуальна?

Безусловно, актуальна. И она до сих пор очень болезненна и сложна, как и вопрос взаимоотношений музеев бывших советских республик между собой и их отношения к Москве. Драматическая история началась с Октябрьской революции, когда в музеи попадали предметы, конфискованные большевиками у их законных владельцев. Тогда большевики фактически сделали музеи соучастниками грабежей. Следующая трагическая страница — продажа из музеев шедевров, лучших вещей.

Эти продажи сопоставимы с потерями советских музеев во время Великой Отечественной войны?

Несопоставимы! Во время войны была разрушена архитектура, потеряны экспонаты типа Янтарной комнаты, которую не смогли эвакуировать, потому что она рассыпалась, но большинству музеев удалось вывезти практически все картины и прикладное искусство, за редким исключением музеев Украины и Белоруссии. Со всей оккупированной территории Страны Советов в музей фюрера в Линце были взяты только рисунки Альбрехта Дюрера из Львова. И крупнейшие музейные центры немцами так и не были оккупированы: ни Москва, ни Ленинград. Да, конечно, очень сильно пострадали Псков, Новгород и пригородные дворцы Ленинграда, но и оттуда большая часть движимых предметов была эвакуирована.

Получается, что большевики для музеев оказались страшнее оккупантов?

Получается! Немцы многое уничтожили, этому нет оправдания, но то, что страна продала сама, на много порядков превосходит военные потери по значимости и масштабам. Чтобы в этом убедиться, достаточно увидеть «Венеру с зеркалом» Тициана в Национальной художественной галерее в Вашингтоне, «Триумф Нептуна и Амфитриты» Никола Пуссена в Филадельфийском художественном музее, Яна ван Эйка — в Метрополитен-музее… Все эти шедевры — из Эрмитажа. Поистине трагическая страница истории России, истории Эрмитажа, истории музейного дела, когда страна своими руками распродает мировые шедевры. Тогда эти варварские распродажи из музеев оправдывали тем, что, например, на средства от продажи «Мадонны Альба» Рафаэля построили Харьковский тракторный завод.

Я хотел бы сказать большое спасибо Эрмитажу за то, что он издает эти сборники документов. Это великое дело. Слава богу, что Эрмитаж сохранил эти документы. Теперь нам понятны масштабы катастрофы. Кстати, рассказ о распродажах стал одним из первых художественных скандалов начала перестройки, когда в середине 1980-х люди смогли открыть рот и сказать об этом вслух. И что, мы сейчас снова к этому возвращаемся?

Надеюсь, нет, но гипотетически вы можете предположить, что современная российская власть рискнет использовать произведения искусства как разменную монету, орудие влияния в политике или экономике?

Владимир Путин в первый свой срок такую политику и проводил, но связано это было не с собственными произведениями из российских музеев, а с трофейным искусством. Он понял, что перемещенное искусство можно использовать как политический инструмент для улучшения взаимоотношений с Германией, например. Я говорю о рисунках из Бременской коллекции (собрание из 364 произведений западноевропейского искусства, сохраненное и вывезенное в конце Второй мировой войны из капитулировавшей Германии в СССР советским офицером Виктором Балдиным, до сих пор остается в России. — TANR), которые находились в немецком посольстве и которые немцы не могли вывезти. И о возвращении витражей из Мариенкирхе во Франкфурте-на-Одере (в 1943 году после начала бомбардировок Германии витражи были спрятаны в подвалах Нового дворца в Сан-Суси в Потсдаме, откуда в 1946 году их вывезли в Советский Союз, и они оказались в Эрмитаже, а в 2002 году были возвращены Германии. — TANR). Против такого использования произведений искусства в политике я возразить не могу, но при всей моей нелюбви к современному режиму не верю, что они пойдут на что-то, подобное сталинским продажам.

Украина что-то из перемещенных ценностей возвращала?

Еще президент Кравчук вернул немцам рисунки Гете, вывезенные из Веймара. Потом уже при Кучме в Германию вернулись музыкальные манускрипты Баха, которые даже не были опубликованы. Украина отдала голландцам рисунки из коллекции Кенигса (значительная часть коллекции западноевропейских гравюр и живописи, собранной коллекционером из Нидерландов Францем Кенигсом, в годы войны оказалась в Германии, в Дрездене, откуда ее вывезли в Советский Союз и распределили между Москвой, ГМИИ им. А.С.Пушкина, и Киевом; российская часть этой коллекции до сих пор не вернулась в Нидерланды, Украина свою вернула в 2004 году. — TANR), что было связано с политической необходимостью. Злые языки тогда поговаривали, что возвращение собрания как-то странно совпало с убийством Гонгадзе, когда надо было замирять европейцев (киевский журналист Георгий Гонгадзе, писавший о коррупции на самом высоком уровне, был убит осенью 2000 года, его обезглавленное тело было найдено в 100 км от Киева, следствие и суд продолжались почти 13 лет, были осуждены высокопоставленные чины МВД, но, по версии семьи убитого, заказчики так и не были найдены. — TANR). Кстати, о том, какие именно перемещенные ценности находятся в украинских музеях, известно еще меньше, чем о российских. И украинскими законами это никак не регулируется: в отличие от России, Украина не приняла закон о перемещенных ценностях.

Скифское золото — можно было бы его использовать в политических играх?

В связи с этой ситуацией я вспоминаю Саддама Хусейна и его оккупацию Кувейта в 1990 году. Незадолго до этого вторжения правители Кувейта отправили свои сокровища на выставку в Европу, к моменту оккупации экспонаты прибыли в Эрмитаж. И у Хусейна хватило наглости потребовать вернуть золото Кувейта ему! Но сокровища ему не вернули, поскольку у мирового музейного сообщества есть очень простая формула: кто отправил экспонаты, тому они и принадлежат. Золото скифов (коллекция скифского золота, около 2 тыс. предметов из крымских музеев, была вывезена на выставку «Крым: золото и секреты Черного моря» в археологический Музей Алларда Пирсона в Амстердаме в начале февраля 2014 года; после присоединения Крыма российское правительство потребовало вернуть экспонаты в те музеи, откуда они уехали; артефакты стали предметом международного спора, и в декабре 2016 года суд Амстердама принял решение вернуть их Украине. — TANR) было отправлено на выставку в Голландию украинским государством, и ему же оно должно быть возвращено. Кто бы какие истерики ни закатывал, закон есть закон, с этим ничего не поделать.

Какова судьба предметов искусства из музеев Крыма?

Они, как и золото скифов, до сих по находятся на балансе Министерства культуры Украины. Это трагедия дележа Крыма, которая может вызвать только слезы у любого нормального человека. Но с Крымом связаны и другие истории.

Во время Второй мировой войны руководство города Ахен решило эвакуировать коллекцию своего музея поближе к Берлину. Она оказалась в городе Мейсен, где ее «освободила» Красная Армия, и коллекция исчезла без следа. Сравнительно недавно она была обнаружена в художественном музее Симферополя. Директор музея Ахена почти пять лет вел переговоры с украинским правительством. Он хотел вернуть домой только четыре картины — городские пейзажи Ахена, в отношении остальных он предлагал очень выгодные варианты совместного пользования. Наконец соглашение было подписано — за несколько дней до начала Майдана. И картины из Ахена уплыли во второй раз. Сейчас на Украине опубликован красочный каталог этой коллекции, который готовился совсем по другому поводу.

Мы живем в мире, где музейные ценности часто становятся заложниками большой политики, и это печально. Но даже самую печальную историю знать надо. Это я про Эрмитаж, про его потери и про то большое дело, которое он делает, публикуя документы. Желаю всяческих успехов Эрмитажу и надеюсь, что этот дурацкий скандал развеется.

Источник: theartnewspaper.ru