Российский этнографический музей в год своего 115-летия объявил о создании многофункционального Центра коллекций
Женщины села Нёнокса Архангельской области. 1910 г. Российский этнографический музей
Новое здание Центра коллекций разместится во дворе существующих корпусов Российского этнографического музея (РЭМ), на месте пристройки, возведенной в советские годы для театральных цехов. Совсем недавно Михайловский театр, расположенный по соседству, свои мастерские вывез. Теперь музей может снести сараеобразное строение и построить центр площадью 2,2 тыс. кв. м, не выходя за прежние границы территории памятника архитектуры.
Историю РЭМ принято отсчитывать с 1902 года, когда утвердили штатное расписание этнографического отдела Русского музея. Владимир Дмитриев, главный научный сотрудник отдела Кавказа и Средней Азии, показывает овальный стол, за которым отцы-основатели Дмитрий Клеменс (Клеменц), народоволец, вернувшийся из сибирской ссылки, и Александр Миллер, донской казак, верный слуга режима, замышляли национальный музей. На границе эпохи традиционной культуры и нового времени с его вытеснением ручного производства они спасали исчезающий предметный мир.
Экспонат с выставки «Мир татарской культуры. XIX–XX века» — кошелек из Бахчисарая. Российский этнографический музей
После многочисленных реорганизаций в 1920–1940-е годы РЭМ остался главным в стране музеем бытовой национальной культуры России и сопредельных государств. Сопричастность мировому порядку — глубинная архаика, о которой не любят вспоминать апологеты глобализации. Этнографический музей не дает советов, но знает, как завязываются шнурки на ботинках чеченца или почему у народов, питающихся рыбой, развит индекс широты лица. Музей освежает восприятие мира, считает Дмитрий Баранов, заведующий отделом этнографии русского народа, подчеркивая: этнография — наука об альтернативах, о другом образе жизни.
Что касается архаических ритуалов, то они не утратили смысла. В медвежьем углу на стыке Архангельской, Кировской, Вологодской областей и Коми Баранов расспрашивал бабушек, что они делают, если заблудятся в лесу. Поступают как предки: одежду — наизнанку, правый сапог — на левую ногу, левый — на правую. Леший, у которого все наоборот, заблудил — надо с ним вступить в контакт. И сразу находят дорогу домой.На самом деле бабушки берут с собой в лес GPS-навигатор. Магический ритуал нужен, чтобы не потерять голову. Люди традиционной культуры с помощью ритуалов сохраняют рациональное поведение. И это совсем не пережитки прошлого.
Экспонат с выставки «Христос ходит по земле». Российский этнографический музей
Что до раритетов, то сейчас для РЭМа простой топор, которым пробивали крышу для ухода души из тела шамана, важнее красивых вещей, занимавших отцов-основателей. Впрочем, музей гордится собранием южнорусских женских костюмов с серьгами-«пушками», ожерельями-гайтанами из бисера или монет, головными уборами сороками с искусственными цветами, паневами — несшитыми, как большая набедренная повязка, юбками. В собрании его есть глиняные маски-шлемы, которые надевали девушки, изгонявшие русалок — символов нечистой силы (после ритуала маску разбивали).
Теперь мы вошли в эпоху «третьего поколения», когда люди не имеют прямых связей с этническими корнями, но обладают бесконечным количеством опосредованных. В прошлое уходят не только целые области жизненных практик, но и предметы, с ними связанные. Музей же делает старинные вещи понятными зрителю. Вот лемех, его изготовил кузнец. Это жрец — все, что он делает, сакрально. Поэтому лемех может оказаться рядом с постелью раненого или роженицы. Одновременно он символ мужского начала, вспашка — модель сотворения мироздания. Или гребень — приведение в порядок волокнистого материала. Женщина, расчесывая косу, вносит свой вклад в упорядочение мира, то же самое, что ткачество и прядение — способы ликвидации хаоса. Одновременно гребень является оберегом, ранние формы его напоминали челюсти зверя, это обращение к магическим силам природы.
Виктория Первак, главный специалист по режиму хранения и экспонирования музейных предметов, признает, что при проектировании здания РЭМ в начале ХХ века архитектор Василий Свиньин допустил ошибку. Экспозиционные залы построили — фондохранилище оставили на потом, а тут наступил 1917 год. Сейчас в музее примерно 500 тыс. предметов (выставляется 5%), ежегодно к ним добавляется еще 2 тыс. Их надо хранить со следами бытования: кувшин — с откидной крышкой, прикрепленной проволокой; музыкальный инструмент — со следами пальцев.
Главное в будущем Центре коллекций — открытое хранилище с показом невидимых сейчас средств передвижения: лодок, саней, нарт, а также коллекции ковров и мебели. В нем не будет этнографического принципа показа.
Источник: theartnewspaper.ru
